"Ты же хорошая девочка", - говорила ему мать, ведя в залу. Сегодня был очередной званный вечер, и мать хотела, чтобы он сыграл для гостей. Пальцы всё ещё болели после наказания: он неправильно сыграл партитуру, и мать, имевшая идеальных слух, сильно расстроилась. Сегодня он должен сыграть хорошо. Мама будет им гордиться.
"Ты же хорошая девочка, правда? Сиди тихо и я дам тебе конфетку". Дядя был гостем его матери. Высокий, с тёмными глазами и странной улыбкой, от которой его всегда бросало в дрожь. "Друг семьи", - говорила мать, заправляя за ухо светлый локон, - "Будь с ним вежливой". Он был вежливым. Молчал, когда дядя сажал его к себе на колени и что-то тихо вещал, поглаживая его бедро. Улыбался, когда нужно было кричать. Молчал, когда нестерпимо хотелось заплакать. Но мама просила его быть вежливым. И он был.
читать дальшеБолит спина. Болит ниже. Болят пальцы.
Сегодня вечером он очень расстроил маму и мама его наказала. Он беззвучно размазывает слезы по лицу и мамин голос в его голове тут же отзывается: "Леди не плачут. Леди всегда безупречны. Ты же хорошая девочка и не будешь расстраивать меня своими слезами?" Он пытается сдержаться, запрокидывает голову, чтобы они куда-нибудь делись, чтобы втекли обратно, но они продолжают скатываться по щекам.
Сегодня та прекрасная крылатая леди, мамина подруга, первый раз привела на прием свою дочку, невыносимо идеальную скромную куколку. И она была лучше его во всем! Она лучше пела, она лучше играла на пианино, а ее манеры были совершенно безупречны. Мама ничего не сказала, только смерила его взглядом, от которого сердце похолодело и рухнуло куда-то в живот, и потом не смотрела в его сторону остаток вечера.
Когда прием закончился, мама, весело смеясь, распрощалась с гостями, договорилась по кристальной связи с уборочной службой, назначив дату на следующее утро и пошла в комнату, у него возникла безумная мысль, что может быть, раз у мамочки такое хорошее настроение, она не станет его наказывать? Он же так старался!
Но едва он попался ей на глаза, как маска веселья и дружелюбия слетела с ее лица, обнажая бесстрастное лицо, как у статуи.
-Подойди, дочка.
Он послушно подошел и замер в паре шагов от нее, боясь поднять взгляд. Она схватила его жесткими пальцами за подбородок, вздергивая лицо вверх и заставляя смотреть себе в глаза.
-Ты очень меня расстроил. Мы договаривались, что ты будешь самой-самой лучшей на этом вечере и порадуешь меня. Ты нарушила свое обещание, а так делают только очень плохие девочки. А ты знаешь, что делают с плохими девочками?
Он несмело кивнул. Мама одобрительно улыбнулась:
-И что же?
У него пересохло во рту. Не плакать, только не плакать, иначе мама расстроится еще сильнее!
-Их.. их наказывают.
-Правильно. Раздевайся и ложись на лавку.
Шурша платьем, она вышла за розгами, пока он дрожащими руками начал кое-как расшнуровывать платье.
Ему нужно быть хорошей девочкой и не огорчать маму - это то, что он усвоил с детства. Порой он вспоминал время, когда он носился вместе с мальчишками по Городу, ловил кошек и даже как-то притащил домой живую крысу, но мама говорила, что ему это приснилось и огорченно вздыхала, откуда у ее маленькой леди такие вздорные фантазии либо же попросту наказывала его и кричала, что он своими сумасшедшими выдумками вгонит ее в гроб. Наверняка это отцовская дурная кровь. Он подолгу рассматривал себя в зеркало: дурная кровь была налицо. Мама - настоящая леди с лилейной кожей, золотыми локонами и ангельскими голубыми глазами, а его кожа была будто выкрашена грецкими орехами, волосы, хоть и вьются, но темные и вместо драгоценного золота отливают плебейской медью. Поэтому ему нужно очень стараться и быть идеальным, чтобы порадовать маму. Пока он незрел, это ему удается, мамочка даже изредка улыбается ему и дарит подарки. Но потом собственное тело предает его. Мама в отчаянии: у ее маленькой леди не может быть нескладной фигуры, волос на руках и ногах и угловатого скуластого личика с длинным горбатым носом. Он отчаянно пытается снова стать хорошей девочкой, он затягивается в корсеты так, что почти невозможно дышать, он истребляет каждый волос на теле ниже ресниц, он пускает в ход все косметические хитрости, чтобы нарисовать на своем лице другое, которое понравится маме. Но мать безутешна.
Это именно он свел ее в могилу, он знает это. Мама хотела для него лучшего, пыталась выбить из него его дурную кровь, когда вдруг зашаталась, захрипела, схватилась за грудь и упала на пол. Не тем красивым отрепетированным движением, которым она обычно оседала в обмороки, а попросту рухнула, под нелепым углом вывернув шею и раскидав руки и ноги. От удара шпильки, скрепляющие сложную прическу, вылетели и золото волос разметалось по дорогому архайскому ковру.
Он растерянно вертит в руках лист гербовой бумаги, не веря своим глазам. Мама так отчаянно пыталась дать ему самое лучшее, что заложила дом. Друг семьи смотрит сквозь него своими холодными глазами.
-Где же мне теперь жить?
-Полагаю, приют для бездомных с радостью распахнет тебе свои двери. Правда, придется мести улицы и вычерпывать сортиры за плошку тушеной капусты, но, я думаю, у тебя все получится, - Тут друг семьи прищурился, в его глазах мелькнула знакомая искра. - Хотя, исключительно из уважения к старой дружбе с твоей матерью, я могу оставить тебя тут служанкой. Ты же хорошая девочка и справишься с работой?
Нет. Он не хорошая девочка. Он виноват в том, что мама умерла. Он качает головой, все еще не веря в происходящее, покидает уже чужой дом.